Сага пиву

Как-то в начале 90-х занесла меня легкая-нелегкая с одним «каином-симферопольским» в Германию. Ну, не было у меня на тот исторический момент машины, ну не накопил, не изловчился…, а у него была. Трехведерный, дизельный «Форд-Сиера». Он, нечаянно для меня, узнал и предложил свои услуги. Сказал, что у него какие-то свои делишки в ФРГ есть и где-то рядом куда мы должны были ехать. Я ему обязался открыть визу, меня пригласили на конференцию в Мюнхен, оплатить питание и солярку туда и обратно.

Ударили по рукам, я созвонился с приглашающей стороной, утряс все проблемы, согласился выполнить все условия и договорились, что мы такого-то и такого-то числа, в том-то и в том месте  встречаемся. Это же были времена, даже страшно подумать, когда не было сотовых-мобильных телефонов и все надо было решать заранее, в точности, или по телефону на почте. А лучше всего по ФАКСу. С тем мы и помчались на «разлагающийся» и, как теперь говорят, «неправильной сексуальной ориентации», гадкий Запад.

Ехали долго, с приключениями, это отдельный рассказ, но в Мюнхен, баварскую столицу, исчадие «коричневого ада» и замечательного пива, приехали очень поздно. Почти ночью.

Опоздали прилично, часов на семь-восемь от условленного времени. Понятно, что нас уже никто и не ждал. Но город был очень даже сильно и подозрительно переполнен странно-возбужденным народонаселением. От старого до малого. Ходили толпами, горланили песни, что-то выкрикивали и кого-то прославляли, и, похоже, все сильно навеселе. Странно.

Владелец "форда" мне страшным голосом сказал: «Наверное, у них беспорядки, забастовка, восстание и вот-вот начнутся столкновения с полицией – пора ноги уносить!»

Ну, я как-то сперва засомневался, но он меня так запугал капиталистической, неуправляемой угрозой уличных столкновений и традиционной жестокостью германской жандармерии, что согласился. Мы быстро заехали в какую-то узенькую улицу, подальше от центра, закрылись на все замки, затихорились. Потом достали остатки провизии, что, как водится у восточных путешественников из-за угрозы страшной дороговизны их сыра, зельца и колбасы, мы притарабанили из самого Симферополя и принялись без особого энтузиазма в сухомятку жевать.

Так вот, лежим мы, несчастные, посреди буйного, но чужого мироздания, на неудобных и жутко жестких сидениях, поглощаем черствый крымский хлеб, с сильно подсохшим и скрюченным сыром…, а запить-то нечем.

Я напарнику говорю, мол, ты как хочешь, а я схожу и куплю по жбану пива – подсохший «сандвич» в горле застрял.

А он, хоть и сам давится, но меня угрожающе предупреждает, мол, иди-иди, может пришибут, восставшие от нестерпимого капиталистического гнета и американской удавки, сознательные мюнхенские пролетарии, как чужака…

Но я его не послушал. Крадучись выполз из машины и сунулся в ближайший кабачок. Я даже не успел войти, как мне, пышногрудая в красно-белом наряде официантка, всучила чуть не литровую кружку пива и под крики, большого стечения народа (восставшего?) в заведении, типа: «ля-ля-ля, ля-ля-ля – хип-хип ура!», я его осушил. И даже, кажется, тоже, что-то закричал. Народ принял это радостными аплодисментами. Я с перепугу чмокнул в щечку мадам и оторвал еще одну порцию аплодисментов и пошел к стойке расплачиваться. Но не тут-то было – мне вручили еще две бутылки какого-то баварского. Долго спрашивали какого, и в какой-то момент я случайно кивнул – того и дали. Но денег брать категорических отказались.

Я выполз на улицу и решил таки, что мне страшно повезло, просто-напросто приняли за своего, восставшего и пополз дальше к машине.

Заснуть долго мы могли, аж под утро. Народ вокруг сошел с ума – бесились, горланили, песню, пардон, писали-журчали прямо на наши колеса, причем не только мужики.., и пили, пили, пили… пиво.

Ночь кошмаров в конце-концов закончилась, но мы, в смерть перепуганные вакханалией, ожиданием погромов и стремительных полицейских рейдов все-таки тяжело забылись во сне.

Мне снился тихий, радостный, севастопольский сон, из той жизни, когда я еще был моряком и суда мои научные и рыболовецкие стояли у причальной стенки далекой от Баварии Камышовой бухты. 

 

Среди севастопольских моряков: судовых механиков, штурманов, мотористов, мукомолов, электриков, боцманов, тральцов, научной и портовой братии - докеров, судоремонтников, береговых матросов и иной случайной, залетной шушеры, необремененной морем, но имеющих счастье жить в Камышовой бухте, вечернее это заведение называлось не иначе как «Ворона». Днем «Чайка» - вечером «Ворона».

Днем распивать в «Чайке» горячительные напитки запрещено категорически, под страхом всяких неприятностей, но рядышком, впритык  радушно манила в свое стеклянное чрево  пивнушка, где можно было выпить пивка и поговорить «за жизнь». Продувное это заведение было настоящим клубом уходящих далеко-далеко в океан и вернувшихся после долгих и долгих странствий, и называли его моряки «Вороньим глазом».

Здесь всегда можно было встретить старинного доброго друга, которого не встречал годами, а только слышал: работает у Южной Георгии на «Антарктиде», гоняется за тунцом в Индийском у Сая-де-Малья на «Калинине», тянет лямку за ставридой на «Тропосфере» в Тихом, или на Патагонском шельфе, а может быть и на Агульясе. А вот нас нелегкая занесла, аж под Кергелен…  

Позавчера «Мария Поливанова», вчера «Наталья Ковшова», сегодня «Орлиное», а завтра «Апогей» или «Перигей», «Кара-Даг» или «Аю-Даг»…

В «Вороньем глазу» большое рыбацкое братство залечивало разговорами и добрыми встречами, свои душевные, порожденные тоской по земле и земным радостям, хвори.

В пивнушки часами попивали-прихлебывали из простых, теперь почти забытых стеклянных кружек незамысловатое, но такое любимое «Жигулевское» местного севастопольского разлива. Здесь оно было доступным и его было много, рекой, а в океане о нем забытом, запретным старались не вспоминать, чтобы не захлебнуться слюной. Бывало так, что кто-то из близких или друзей и передавал в океан вожделенный напиток, но доходила бутылочка другая с кислицой и хлопьями, и не в радость, а в зависть.

В этой стекляшке-забегаловке пили подолгу,  с расстановкой - а куда спешить, когда за спиной моря и моря. По носу вечный простор, а за кормой вечная кильватерная струя, и вахта: четыре часа через восемь, четыре через восемь и месяц, и два, и год, и два, и три…  Вечное море и моря, и моря, и океаны: четыре через восемь, четыре через восемь…

А в «Вороньем глазу» пивка вдосталь, всласть и добрые, чаще пустые разговоры ни о чем. Настоящий пивной рай, удовольствие, воля, свобода среди пустых кружек и гор чешуи, костей, скелетов и шкурок  виданной-невиданной рыбы со всего света, своего посола, своего вяления, своего приготовления. Я, когда еще  работали у Кап-Блана, на Патагонском шельфе, под Ньюфаунлендом, возле Новой Зеландии,  рыбку эту из трала доставал, солил - в тузлуке, в бочке, в банке, а потом вялил -  на пеленгаторной, на юте, а потом хранил, заглядывая чуть не каждый день, принюхивался, присматривался, а не пропала ли, все думал, представлял, грезил наяву,  во сне видел, как войду сюда, в это злачно-сладостное незамысловатое заведение, как возьму кружку, другую, третью с горкой пенной, как начну чистить, сдирая кружева с вяленых боков, как потекут слюнки от аромата, духа рыбного, океанского, как угощу друзей и  под нее родную буду и сам прихлебывать …. жигулевское. Эка  братец, кум, сват, свояк, дружище какая у нас славная житуха с пивком, да с этой рыбкой! У-у-у...!

Проснулись мы от того, что на машину нашу обрушился поток воды. Это из шланга, какой-то толстый в оранжевом непромокаемом костюме, «бюргер» поливал улицу, а заодно освежил и наш «форд». Похоже смывал следы ночных проказ местных бунтовщиков.

Когда вода стекла – мы с удивлением обнаружили совершенно пустынную, чистенькую улицу. И вот ни одного человека. Никого. И полиции тоже.

Мы завелись и по карте, помчались  к мету вчерашнего свидания. И опять жутко удивились – Мюнхен был пуст и чист – без баррикад, сожжённых автомобилей, полицейских постов, машин и чак-пойнтов.

Нас уже ждали. Симпатичная белокурая девушка с очаровательной улыбкой, извинились, что не дождалась ночью, поселила нас в шикарный отель «Холидэй-Инн», где мы и должны были провести это ночь и… Когда уже прощались, а за нами должны были заехать в полдень уже другие люди, вдруг спросила: «Ну, вы хоть на Окто́берфест попали, успели?» Мы вылупились: «Куда?»

И девушка, сделав круглые глаза, ответила: «Так вчера же был последний день пивного мюнхенского фестиваля! Мы же вас как раз, так и приглашали, чтобы вы и на лугу Терезы Саксонской побывали,  и фестиваль посмотрели, и парад, и пива вдоволь попили, и побесились.... Все делегации были, вот только вы где-то в дороге потерялись!!»

Вот так мы и пролетели мимо большого и совершенно замечательного пивного мюнхенского фестиваля. Да еще и как пролетели.

(Отрывок из романа "Другого времени не будет")